Матвей Курилкин - Будни имперской стражи[СИ]

Я понял, что задумался слишком глубоко, и решил вернуться к разговору:

— Так чего надо-то, шеф?

Шефом я его зову чтобы не называть по имени. Может быть, для кого-то имя Огрунхай звучит грозно и рокочуще, но только для тех, кто не знает оркского языка. Я — знаю, поэтому мне каждый раз приходится сдерживаться, чтобы не засмеяться, когда я называю шефа по имени. Имена у орков дают не при рождении, а тогда, когда юный орк совершит свое первое значительное деяние. Когда орки только появились в этом мире — а это было очень давно, и неизвестно, пришли ли они из какого-то другого, или были сотворены уже здесь, им пришлось отвоевывать свое место под солнцем. И тогда получение имени было одним из стимулов, поводом для совершения чего-нибудь значительного. Множество орков подолгу были безымянными, пока не совершали какое-нибудь деяние. Скажем, отличившись в битве, орк получал имя. Или изобретя какое-то новое заклинание, или механизм. Нареченный пользовался огромным уважением, и у него даже, кажется, были какие-то привилегии перед остальными орками — что-то вроде права первой ночи, кажется… Решение о наречении принималось советом племени, и это было очень торжественное событие. Но со временем их раса перестала так много воевать, заняла определенные территории, которые с тех пор слабо меняются, и жизнь их стала более-менее спокойной. К тому же их численность сильно увеличилась, и, как следствие, потребность в наличии имени тоже, а вот возможности его получения как раз уменьшились. Орки менять хорошую, в общем-то традицию не стали, но выход из положения нашли смешной. Они просто снизили планку для деяния, ведущего к получению имени. И имена детям стали давать чаще всего еще в несознательном возрасте. Так вот — имя шефа переводится просто — Тот, Кто Укусил Огра За Нос. Простенько и со вкусом. Огров почти не осталось — последние живут среди орков, как ближайшие родственники. Выглядят они довольно страшно, но при этом давно утратили свою бешеную ярость. Я не расспрашивал шефа об обстоятельствах получения имени, но подозреваю, что, скорее всего, когда его показывали какому-нибудь огру — приятелю, маленький шеф от испуга цапнул его за нос. Вот тебе и деяние, достойное наречения. Нет, конечно, среди орков все еще встречаются родители, которые ждут от своих чад чего-то по-настоящему великого, но таких мало, и окружающие смотрят на них с легким недоумением — времена не те. Да что там говорить, Огрунхай — это еще ничего. Другой мой знакомый орк, с которым мы частенько вместе напивались, когда были наемниками в человеческом государстве, именовался не иначе как Дромехай, что в переводе с оркского означает Тот, Кто Сожрал Казан Плова. А что, вполне великий подвиг, особенно если учесть размеры этого казана. Впрочем, он его даже во время нашего знакомства один раз повторил. Эх и воплей было из расположения кашеваров, когда пропажа обнаружилась…

Шеф наконец-то соизволил ответить:

— Да ничо. Хотел проверить, как ты собрался, но вспомнил, что ты у нас, вроде как солдат, собраться и без меня сообразишь как. Так что мне просто выпить не с кем. А с тобой — всяко лучше, чем ни с кем, гыгыггы.

Этого-то я и боялся больше всего. Я уже говорил, что орки — хорошие собутыльники. Но здесь, сейчас, и в такой компании мне пить ну вот совсем не хочется. Во-первых, потому, что завтра предстоит дорога, во-вторых, потому, что мой товарищ очень любопытен. И это — очередная попытка споить меня и выяснить, как я дошел до жизни такой. И не важно, что споить ему меня не удастся, пить в обстановке постоянного напряжения все равно как-то неприятно. Впрочем, желание начальства есть желание начальства. Через полтора часа, и пять кружек пива, заботливо разбавленного настырным шефом чем-то гномским и очень крепким, когда мы оба уже не вязали лыка, а я в который раз послушал историю жизни моего собутыльника, он перешел в наступление.

— Слушай, Сарх (это он мне, так меня зовут). Ну ты же мой напарник. Мы же должны друг другу доверять, — слегка заплетающимся языком сказал он. — А я о тебе ни хрена не знаю. Вот как это можно объяснить? Это не свинство с твоей стороны, а? — он подлил мне еще ерша.

— Шеф, ты чего, забыл? Я к вам из королевства людей перебрался, дезертир я. Меня там осудили, за то, что я приказу не подчинился и, вместо того чтобы стоять насмерть увел свой отряд из мэрии, заманил туда этих, с которыми мы воевали-то, ну, тоже человеки, но кому-то там темному поклоняются. Вот, они на радостях, что эту самую мэрию обратно отбили, ринулись туда, а тут мы двери закрыли, а мэрию спалили к хренам. Я ж не знал, что там вся казна городская. Да и мне на эти все драгоценности дурацкие паучьи яйца тогда положить было, которые там похоронились. А нанимателю — нет. Вот на мне и отыгрались, к смертной казни приговорили. Через повешение. Вот я и сбежал к вам, потому что больше податься некуда было.

— Да это я знаю, сам твои показания читал, ты меня с мысли не сбивай. Ты мне скажи, чего ты в наемники-то подался, изначально-то? Знаю я вас, сидов, вас из своих холмов дурацких хрен выковыряешь, тем более, поодиночке. И наемник — сид — это вообще бред. Эльфы — те да, бывают, хоть и редко. Гномы, опять же… Чего опять же гномы он не договорил — приложился к кружке. Я сидел весь напряженный, хмель из башки выветрился — как бы так не соврать, не нагрубить (мне с ним еще работать), но и правду не сказать?

— Шеф, ну случайно оказался, что ты пристал. Ну ушел из клана, ну деваться некуда больше было, вот и подался в наемники. Ничего криминального я там не сотворил, просто с родичами поспорил…

— Вот ты мне лапшу на уши не вешай, у вас из клана так просто не уходят — он строго на меня посмотрел.

Вот демон, что же такое сделать? Я уперся взглядом в почти пустой кувшин из-под пива. Как было бы здорово разбить емкость об этого хряка! А утром бы он и не вспомнил ничего, вон глаза-то какие соловые… Хотя нет, бессмысленно. Он этот кувшин и не заметит. Да и ни нисколько у него глаза не соловые, вон как присматривается внимательно. О! А почему бы мне самому не уснуть прямо за столом? Я прокашлялся, вылил к себе в кружку остатки пива, и залпом допил. После чего уронил кружку на стол, пробормотал "Ну не, не просто так, я эта…" уронил голову на стол, и засопел.

Шеф потормошил меня (надо сказать довольно ощутимо), после чего, проворчав что-то вроде "Эк тебя, вроде же особо и не переборщили", взвалил мое псевдо бесчувственное тело на закорки и понес. В сторону моего дома, по-видимому. Вот и пускай тащит, ему не тяжело. Он таких как я может три штуки одновременно перетаскивать, танцуя оркские танцы.

Глава 2

Нужно, наверное, немного подробнее рассказать о том месте, куда мы должны в ближайшее время прибыть. Каторга на соляных копях — одно из достопримечательностей империи. Жутковатая такая, стоит заметить достопримечательность. Как видно из названия, учреждение это совмещает в себе две функции, для каждой из которых оно подходит почти идеально. Первая функция — это собственно добыча соли. На этой каторге добывают две трети всей соли, которая добывается в империи. Больше крупных месторождений этого, прямо скажем, стратегического ресурса в империи нет. Но есть одна проблема — месторождение это настолько адское место, что совершенно неудивительно, что никто, кроме каторжников, заниматься добычей здесь не будет. Каторжники, думаю, тоже с удовольствием уклонились бы от этой почетной обязанности, но их никто не спрашивает. Говорят, несколько тысяч лет назад в этом месте было огромное соленое озеро. Точнее, даже не озеро, а филиал великого океана, отгороженный от остального материка непроходимой горной цепью. Но потом, тоже невообразимо давно, случился какой-то катаклизм, который, во-первых, отделил залив от океана очень быстро выросшим продолжением гор, как бы замкнувшим этот залив огромным кольцом, и превратившим его в озеро. Ну, а еще чуть позже дно озера немного поднялось, так, что вода перестала в него поступать, и оно постепенно высохло. Так что теперь на этом месте почти идеально круглая равнина, из центра которой до любого ее края минимум неделя пути. Да, неделя пути, по мелкому, белому, соленому песку, которому к тому же не лежится спокойно — днем равнина сильно нагревается, поэтому от ее краев к центру постоянно дует ветер, так что мелкие крупицы песка, перемешенного с солью устраивают грандиозные танцы. Особенно красивое зрелище, говорят, в центре равнины, где потоки воздуха сталкиваются, и образуют небывалой величины и красоты белые вихри. Впрочем, ночью тоже не слишком весело — равнина остывает, и ветер начинает дуть в обратную сторону. В общем, место донельзя живописное, жалко только, что для того, чтобы оценить его красоту нужно иметь каменную кожу, и глаза, покрытые стеклом. Иначе приходится немного отвлекаться, и, думаю, на что именно, пояснять не стоит. В общем, место настолько же живописное, насколько и тяжелое для выживания, и именно поэтому здесь и устроили каторгу. Вернее, построить здесь хоть что-нибудь стоило бы таких затрат, что даже будь эта долина заполнена не солью, а чистейшими алмазами, все равно строительство вряд ли окупилось бы хотя бы за сотню лет. Поэтому, воспользовались тем, что уже было — Крепость стоит посреди долины с незапамятных времен — древние легенды говорят, что когда плато приподнялось и высохло, оказалось, что крепость в ее центре уже присутствует. Слабо в это верится, но кто, когда, и, главное, зачем ее построил — неизвестно. Имперцы пришли туда, когда она уже была древней. Крепость — основное место существования тех бедолаг, которых приговорили к пребыванию здесь, и тех, кто вынужден их охранять. От оригинальной постройки мало что осталось, кроме круглого основания и широкой крепостной стены из красного гранита. Внутренние постройки пришлось строить самостоятельно, но под защитой стен это оказалось не так уж сложно. И теперь внутри крепостной стены стоят бараки, предназначенные для проживания каторжников, казармы, предназначенные для тех, кто их охраняет — солдат и разнообразные хозяйственные постройки. Это то, что над землей, а под ней от крепости отходит множество подземных ходов неизвестного назначения. Вернее, неизвестно, для чего они предназначались раньше, а сейчас ими пользуются каторжники — расширяют их, строят новые штольни и шахты. С внешним миром крепость связана дорогой. Дорога эта — самая уникальная штука из всех, что я встречал. Дело в том, что по ней нужно двигаться в строго определенном ритме. Очевидно, что пески долины не являются чем-то статичным, они двигаются. Но, так как ветры дуют строго регулярно, и попеременно, то в одну, то в другую сторону, дорога эта становится проходимой в строго определенных местах, в строго определенное время. На дороге оборудованы специальные места стоянок, которые становятся доступными по графику, который известен только коменданту крепости и тем господам из столицы, кому он подчиняется. Так что пройти по ней, не зная графика практически невозможно. А уж без дороги, это невозможно даже в принципе. Проверено теми, кто пытался. Но даже доберись кто-то чудом до края долины, ему нужно еще миновать горную цепь. Тоже интересная задачка, из тех, что невозможно решить. Для вывоза продукции, а так же для ввоза воды и припасов используют единственный проход в скалах — сочетание магии и технологий. Я в этом не разбираюсь, знаю только, что проход как-то открывают, и грузы на телегах протаскивают с одного конца туннеля, на другой. Камень пропускает только неживую материю, поэтому побег тут тоже исключен. Ну а смену для охранников, и новое пополнение для каторжной тюрьмы поступает туда другим путем. Об этом позже.